Сарите опять стало неуютно. Внезапно вспомнив, где находится, она быстро начала повторять молитву о прощении.

— Ты выглядишь так, будто тебя гнетут ужасные грехи. — Голос Грега оторвал ее от молитвы. Она взглянула в сторону и увидела, что он сел рядом. — Я надеюсь, ты не держишь это место для кого-нибудь еще?

Сарита заметила, что на них оглянулись, а некоторые пожилые женщины начали перешептываться.

— Нет, я просто не ожидала, что ты сядешь вместе с нами.

— Я сел рядом с тобой, — поправил Пайк.

— Особенно со мной. Сидеть рядом с женщиной в церкви — значит породить слухи о помолвке или свадьбе.

Грег улыбнулся.

— Я говорил тебе о серьезности своих намерений. — Наклонившись, он протянул руку Луису. — Доброе утро сэр. У вас очень милая внучка.

— Я тоже так думаю, — ответил тот с гордой улыбкой.

Посмотрев через плечо Грега, Сарита увидела, что Вольф наблюдает за ней. Лицо у него было спокойно, но она знала, что за этим спокойствием бурлит ярость. Подбородок у нее пренебрежительно дернулся: если ему она не подходит в качестве жены, это не значит, что другие думают так же. Она улыбнулась Грегу.

— Я прекрасно провела время прошлой ночью.

— Я рад. Думаю, ждать до следующей субботы будет слишком долго. Как насчет кино этим вечером?

— Согласна, — ответила она без колебаний. Возможно, она просто недооценила его. Может, он честно готов к тому, чтобы остепениться.

— Я заеду за тобой около шести. — Грег успел пожать ей руку, прежде чем взялся за сборник церковных гимнов.

Вольф переводил взгляд с внучки на деда. Сарита определенно его игнорировала, а Луис ел с удовольствием и был явно в отличном расположении духа. Для Вольфа же молчание за столом становилось невыносимым.

— По-моему, священник был сегодня в ударе, — сказал он.

Сарита вяло кивнула. Отец Браун говорил о благоразумии и последствиях неблагоразумных поступков. Сарита бросила на Вольфа равнодушный взгляд и вернулась к еде.

— Он уже стар, и ему не хватало приключений в молодости, — заметил Луис.

— Иногда приключения могут привести к неприятностям, — возразил Вольф.

У Сариты не было сомнений, что разговор идет о ней.

— Не обязательно, — бросила она.

Луис улыбнулся.

— Тут все зависит от человека.

— Вот именно. У меня свидание с Грегом сегодня вечером. — Пусть Вольф знает, что она тоже может быть желанна. — Он сказал, что не хочет ждать до следующей субботы.

Вольф еле сдерживал ярость: дед подстрекал девушку к непозволительным поступкам.

— Пойду подышу свежим воздухом, — сказал он, сунул тарелку в мойку и вышел на улицу.

У загона, где находились Гром и кобыла Сариты, он перегнулся через перила и задумчиво посмотрел на своего жеребца.

— Завидую тебе, — пожаловался Вольф. — Простая у тебя жизнь. Встречаешь кобылу, заводишь потомство, и порядок. И никаких переживаний, никаких дедушкиных игр.

— Привет, ковбой. — (Вольф оглянулся на женский голос). — Ты не зашел ко мне, и я решила прийти сама. Признаюсь, мне это было нелегко, но ведь ты всегда был тяжелым человеком.

К нему приближалась Дженис. Она была в красном летнем платье с глубоким вырезом, подчеркивавшим все ее достоинства. Вольф стиснул зубы: Дженис была последним человеком на земле, которого ему хотелось видеть. Однако она могла обладать необходимой ему информацией.

— Добрый день.

— Я нашла трехлетнего жеребца, который мог бы заинтересовать тебя. Даже если у Грома будет потомство, все равно на этих лошадках еще не скоро можно будет ездить. К тому же у владельца этого жеребца есть отличная кобыла. Я подумала, было бы неплохо приобрести этих двух лошадей для вас с Клаудией. — Дженис подошла и попыталась поцеловать его в губы, но Вольф повернул голову, и Дженис ткнулась ему в щеку. Она раздраженно надулась. — Я бог знает сколько искала этих лошадей. Мне нужна некоторая награда.

— Я искренне благодарен тебе за заботу.

Дженис вздохнула.

Сохраняя дружественный тон, Вольф сказал:

— Ты слышала что-нибудь об ухаживании Грега Пайка за Саритой?

В глазах у Дженис блеснуло веселье.

— Да. Особенно после того, как он сел рядом с ней в церкви сегодня утром. Все вокруг только и говорят об их помолвке. Народ гадает, когда состоится свадьба и сколько продержится брак. Многие считают, что их совместная жизнь больше двух лет не протянет. Грег не тот мужчина, который может остепениться, а Сарита не производит впечатления женщины, которая флиртует со своим женихом.

— Я тоже так думаю. — Вольф изо всех сил старался придать голосу непринужденный тон. — Так, значит, ты считаешь, что Пайк действительно собирается жениться на ней?

Дженис понизила голос:

— Я знаю, что он этого хочет. Ему нужен каньон.

Вольф вопросительно вскинул брови.

— Кэтрин рассказала мне о соглашении, которое предложил Луис, — добавила Дженис.

Вольф притворился удивленным.

— Кэтрин не очень-то любит доверять кому-нибудь важную информацию.

Дженис только пожала плечами.

— Она мне надоела. Без конца повторяет, что я потеряла свою способность обводить мужчин вокруг пальца. Она не хочет понять, что ты из тех мужчин, которые не позволяют обводить себя вокруг пальца.

«Хорошо, что Дженис такая тщеславная», — подумал Вольф.

— Что-то не верится, чтобы Пайк женился на Сарите только из-за какого-то клочка земли. Вокруг много пригодных участков для строительства санатория.

— Мне тоже так кажется, — согласилась она. — Видимо, им нужен именно этот каньон. Ты же знаешь: если Кэтрин пришла какая-то идея, ее ничто не остановит.

— Да, для достижения своей цели эта женщина пойдет на все.

Дженис засмеялась.

— Даже если помирюсь с Кэтрин, я ей ничего не скажу о нашем разговоре.

Решив, что узнал все, что нужно, Вольф попытался сменить тему.

— Так где же эти лошади, которые могут меня заинтересовать?

— Я отвезу тебя к ним. Мы отлично проведем время. — Она хотела взять его за руку.

Вольф увернулся, но тут же одернул себя: Дженис еще могла пригодиться.

— Прости, но я не могу составить тебе компанию прямо сейчас, — проговорил он, извиняясь, — мне тут еще надо сделать кое-что.

— Например, спасти Сариту от твоей злобной мачехи и ее свиты. — Дженис раздраженно нахмурилась. — К сожалению, я не из тех, кого надо спасать, хотя было бы неплохо, если бы ты приехал за мной на белом скакуне.